Тест гипотезы. Использую Канвас чтобы развернуть идею полная статья на русском о развлечении, школе, борьбе и скуке
На протяжении многих лет я считал школы учреждениями, враждебными творчеству — взгляд, который разделяют многие педагоги и мыслители. Под влиянием Кена Робинсона и многочисленных научных работ я видел жесткие рамки современного образования как антипод творческого духа. Мое убеждение заключалось в том, что школы нуждаются в радикальной трансформации, и хотя я до сих пор считаю это верным, я осознал, что неправильно понял, чего сами студенты ожидают от образования. Ответ, более тревожный, чем я мог себе представить, заключается в глубоком несоответствии между ожиданиями и целью.
Студенты часто приходят в школу не с внутренней любовью к обучению, а в поисках развлечений. Когда они не находят этих развлечений, они теряют интерес и называют школу «скучной». Легко приписать эту неудовлетворенность системным недостаткам, но существует более глубокая проблема: отсутствие коллективного понимания того, чего действительно должно достигать образование. Образование — это не место для отдыха; это, по своей сути, предприятие, требующее усилий, борьбы и трансформации. Рост, по своей природе, связан с дискомфортом. Он требует упорства, дисциплины и стойкости — качеств, которые не соответствуют современному ожиданию легких удовольствий.
Разрыв между ожиданиями студентов и требованиями образования создает поразительный парадокс. Студенты приходят, ожидая легкости и развлечений, тогда как образовательный процесс — и справедливо — направлен на провокацию, вызов и расширение их возможностей. Этот фундаментальный конфликт приводит к разочарованию, сопротивлению и растущему разочарованию в образовательном опыте.
Проблема многогранна. Один из критических аспектов заключается в понимании того, что привлекает внимание студентов. Современная молодежь захвачена бесконечными лентами социальных сетей, видеороликами на YouTube и трендами TikTok, которые служат современными колизеями — блестящими, ослепительными зрелищами, требующими лишь пассивного потребления. Это симптоматично для потребительской культуры, которую многие называют «крутым потреблением». Такой контент не предъявляет требований к зрителю, кроме пассивного внимания, приучая молодых людей ожидать удовлетворения без усилий.
Еще одной, более коварной проблемой является эрозия врожденного любопытства — того самого любопытства, которое когда-то двигало человеческие стремления открывать новые миры, разгадывать тайны и добиваться прорывов. Культура мгновенного удовлетворения вытеснила терпение и длительные усилия, необходимые для глубокого обучения. Жажда дофаминовых «лайков», «шеров» и мгновенного признания ослабила способность студентов выдерживать длительный интеллектуальный труд, который требует истинная наука. Вместо этого они предпочитают больше потреблять и меньше создавать, ведя жизнь, прожитую через цифровые аватары других — жизнь, отмеченную поверхностными встречами, а не глубокими, сложными и вознаграждающими опытами реальности.
Мало кому удается вырваться из этого круга. Для многих жизнь превращается в серию пассивных эпизодов, словно наблюдение за заброшенной станцией поезда на пути к неопределенному месту назначения. Их подход к образованию отражает эту пассивность: «Что нового вы можете предложить, чего я еще не видел?» Задача педагогов огромна. Как научить студентов, что образование — это не зрелище, созданное для их развлечения, а трудный, хотя и трансформирующий процесс, предназначенный для подготовки их к сложностям жизни?
Правда в том, что школы не являются по своей сути скучными. Скорее, именно наша коллективная погоня за постоянными развлечениями делает их такими. Школы предназначены для того, чтобы способствовать росту, и рост, по своей природе, не является комфортным или гламурным. Дискомфорт, присущий росту, ценен, потому что он бросает вызов человеку, заставляя его выходить за пределы своих возможностей и способствуя истинной трансформации. Психология образования подчеркивает такие концепции, как «продуктивная борьба», когда трудности, с которыми сталкиваются в процессе обучения, способствуют более глубокому пониманию и долговременному запоминанию. Например, опыт овладения сложным навыком, хотя поначалу он сопряжен с разочарованием, в конечном итоге приводит к чувству удовлетворения и интеллектуальной завершенности. Лично я помню моменты, когда борьба с незнакомыми идеями или сложными проектами в моем собственном образовании была некомфортной, но именно эти моменты побудили меня к наибольшему росту. Пока мы не научимся ценить ценность борьбы и стойкости, школы будут продолжать восприниматься как унылые учреждения, временные промежутки между мимолетными моментами развлечения — места, которые нужно терпеть, а не ценить за их способность способствовать трансформации.
Укрытый от мира, застенчивый перед самим собой и в замешательстве, когда жизнь бросает вызов
Экраны стали эквивалентом страны чудес Алисы в XXI веке — порталами, через которые мы уходим в мир безграничных развлечений. Этот эскапизм особенно вреден для образовательного развития, поскольку он отвлекает внимание от деятельности, требующей устойчивых усилий и когнитивного вовлечения. Чрезмерное время у экрана подрывает способность студентов концентрироваться, ухудшает исполнительные функции и уменьшает возможности для значимого социального взаимодействия, что является ключевым для когнитивного и эмоционального роста. Пассивное потребление цифрового контента формирует поверхностный подход к обучению, где стремление к мгновенному удовлетворению заменяет глубокую интеллектуальную борьбу, необходимую для истинного образовательного прогресса. Это убежище притягательно, и мы жаждем его. И дети, и взрослые предпочитают оставаться изолированными от реального мира, избегая жизненных бурь и оставаясь невозмутимыми и невозмущенными. Однако, когда реальная жизнь неизбежно сталкивается с ними, многие оказываются совершенно неподготовленными, не зная, как реагировать.
Это явление явно проявляется в поведении детей, когда они опаздывают на урок. Их рефлекс — сказать: «Извините за опоздание, можно войти?», часто приправляя свою речь такими словами-паразитами, как «типа», «ну, знаете». Эти колебания — не просто языковые тики; они являются маркерами дискомфорта, сигнализируя о том, что ученик чувствует себя не в своей тарелке при прямой конфронтации, даже если эта конфронтация тривиальна. Для меня опоздание не является серьезным проступком, но для студента мое положение авторитета вынуждает их просить разрешения.
Прибыв вовремя, они могли бы остаться незамеченными, слившись с фоном. Но опоздание привлекает на них мой «взгляд Саурона», заставляя их чувствовать себя крайне некомфортно. Желание отстраниться от немедленной среды класса, от требований, предъявляемых к ним, является как всепроникающим, так и стойким среди студентов, особенно тех, кто посещает школу неохотно.
«Извините за опоздание, Рустам Тельманович, знаете… были пробки». Нет, я не знаю; меня там не было. Тем не менее, я понимаю, что некоторые студенты путешествуют на большие расстояния, и ранние сентябрьские пробки могут действительно быть беспощадными. Однако, опаздывая, они подвергают себя последовательности неудобных переживаний: опоздание, оправдание и объяснение. Для них это простое взаимодействие становится встречей с реальностью — конфронтацией, которую они инстинктивно боятся. Чтобы избежать такого дискомфорта, они предпочитают симулированную реальность экранов вместо настоящих, часто сложных и вызывающих на бой жизненных ситуаций.
Парадокс образования заключается в его способности культивировать образ мышления, который охватывает сложности жизни и ее присущие неопределенности. Образование — это не просто передача готовых знаний; это культивирование способа мышления, который подготавливает «учеников жизни» к борьбе с неизвестным — к осознанию того, что они не знают того, чего не знают, концепции, которую я называю «неопознанным невежеством».
Неопознанное невежество — это источник многих парадоксов и дилемм, с которыми мы сталкиваемся. Обучение часто вводит нас в состояние дискомфорта незнания, но наш разум сопротивляется таким парадоксам. Люди, как самые продвинутые машины предсказания во вселенной, стремятся к разрешению, ненавидят неопределенность и стремятся либо игнорировать, либо разрешать противоречия. Эта склонность соотносится с психологическими теориями, такими как когнитивный диссонанс, который описывает дискомфорт, испытываемый при наличии конфликтующих убеждений, и предсказательное кодирование, которое утверждает, что мозг постоянно делает прогнозы, чтобы минимизировать неожиданности. Обе теории помогают объяснить, почему мы инстинктивно стремимся разрешить несоответствия и избегать двусмысленностей. Эта склонность, хотя и полезная, может быть препятствием в образовательной среде, где принятие нерешенных вопросов часто необходимо для глубокого понимания.
Возвращение в класс означает противостояние парадоксу, что ты сам отгородился от обучения. Многие студенты избегают ставить под сомнение свои ценности, статус-кво или личные убеждения. Когда они сталкиваются с такими вызовами, они возвращаются на знакомую тропу потребления, а не участия. Чтобы вывести их из этого состояния инерции, требуется значительное усилие со стороны педагогов.
Для многих студентов образование превратилось в простое зрелище, а не в динамичный сократический диалог, которым оно должно быть — в строгое обсуждение того, что составляет значимую жизнь и как можно стремиться стать лучше. В их восприятии класс — это не пространство для обучения, а сцена, на которой разыгрывается спектакль, особенно если этот спектакль был коммерциализирован платой за обучение.
Желание развлекаться порождает двухмерных людей
Колизей существует не для того, чтобы учить, а чтобы развлекать. Те, кто жаждет только развлечений, на самом деле лишены того, что они могут даже не осознавать. Например, люди, ориентированные на развлечения, могут упускать возможности для личного роста или самопознания, поскольку они избегают дискомфорта, связанного с вызовами. Постоянно выбирая развлечения вместо значимой борьбы, они лишают себя шанса развить стойкость, творчество и глубокое понимание самих себя. Это избегание в конечном итоге замедляет как интеллектуальный, так и эмоциональный рост, оставляя их неподготовленными к сложностям реальной жизни. В погоне за счастьем и легкостью они отказываются от испытаний, которые придают жизни глубину и удовлетворение. Истинное удовлетворение возникает при преодолении значимых вызовов — например, как у Александры Ботез, которая испытала триумф, победив Магнуса Карлсена в шахматах.
Без конкуренции, без борьбы и без воздействия реальных жизненных трудностей люди рискуют стать двухмерными — продуктом потребительской культуры, ориентированной на пассивное удовлетворение. Эти люди ставят комфорт и удовольствие выше всего, поддаваясь основным инстинктам — есть, спать, потреблять и смотреть, не создавая, не изобретая и не культивируя более глубокое чувство собственного «я». Их стремления ограничиваются либо бесконечным повторением, либо стремлением избавиться от страданий, будь то через криоконсервацию или иными способами, чтобы раствориться в неразличимом существовании.
Для меня такая жизнь хуже смерти: не создавать, не учить, не жить полностью, занимаясь значимыми действиями — будь то спарринг в боевых искусствах, прогулка, написание или участие в беседе. Я практически полностью отказался от социальных сетей, сохраняя минимальное присутствие в сети только для управления своим каналом. Мой приоритет теперь — создание уроков, курсов или видео. Бросать вызов другим и, в свою очередь, принимать вызов.
Двухмерные люди часто убеждают себя, что комфорт, процветание и бесконечные развлечения, к которым они стремятся, равносильны счастью. Они держатся за статус-кво, сосредоточив все свои мысли на богатстве.
Я помню вопросы, которые мне задавали о моем уходе из Газпромнефти. Студенты неизменно спрашивали: «Сколько вы зарабатывали?» и если это была значительная сумма, «Почему вы оставили это ради преподавания?» Они не могли понять, что жизнь охватывает нечто большее, чем материальное богатство. Даже взрослые, часто измученные жизнью, упускают более глубокий смысл денег. Для меня одержимость богатством — признак двухмерного существования. Хотя деньги необходимы, я считаю, что большинству людей нужно гораздо меньше, чем они думают. Истинным барьером является их неспособность критически мыслить.
Эти же люди воспринимают Бога как страховку. Они обращаются в церкви или мечети, когда происходит что-то плохое. Их вера не является внутренней, она носит реактивный характер по отношению к внешним кризисам. Несмотря на то, что я мусульманин, я часто посещаю церкви, особенно одну в Истре, потому что нахожу там утешение. Это место, где я нашел мир, и я продолжаю это делать. Хотя я не могу полностью объяснить почему, атмосфера там успокаивает меня глубже, чем мечеть.
Двухмерные люди редко по-настоящему удивляются; им кажется, что они видели все. Это не всеведение моего отца, который, будучи продуктом эпохи телевидения, считает, что узнал все, что можно. Напротив, поколение, сформированное YouTube, не испытывает удивления, потому что они предполагают, что все уже было представлено им. Этот взгляд на мир гасит любопытство, так как они ожидают, что все значимое просто будет отобрано и показано на их экранах.
Они также считают себя довольными жизнью — за исключением тех неизбежных моментов, когда их охватывает отчаяние от бессмысленности существования. Часто я думаю, что отвлечения, которые они потребляют — будь то образ жизни рок-звезд, путешествия инфлюенсеров или жизни монархов — служат лишь для подавления осознания того, что жизнь должна быть прожита активно, в реальном мире, а не через экран. Их постоянное желание развлечений — это попытка избежать неизбежных вызовов жизни, которые столкнутся с ними, независимо от того, сколько они пытаются убежать. Иллюзия «хорошей жизни», которую они получают через свои экраны, — это всего лишь иллюзия, одна из тех, что создает убеждение, что они могут жить, как хотят.
Эта иллюзия — не реальность. Есть способ вывести их из этой спячки, и я верю, что он заключается в способности учителя создавать продуктивное напряжение — неожиданное вмешательство, которое заставляет пересмотреть ценности.
Суть образования — борьба, а учитель в классе — мастер
Основная роль педагога — не просто обучать, а радикально трансформировать личности. Хотя учителя обязаны передавать знания, их более глубокая цель — поднять студентов от поверхностного, двухмерного существования к интеллектуальной глубине и росту. Настоящее образование — это не заучивание таблицы умножения или спряжения глаголов; это понимание того, что питает интеллектуальные способности и что их подавляет.
По-настоящему образованный человек — это тот, кто понимает, какие формы развлечений мешают интеллектуальному росту, кто распознает, какие отвлечения ухудшают когнитивные функции, и готов избегать этих ловушек.
Педагоги гуманитарных наук, в частности, обладают потенциалом для глубоких изменений. Я помню утверждение Наиры, что настоящие инновации возникают только на стыке технологий и гуманитарных наук. Она утверждала, что даже технологический прогресс невозможен без понимания философии и социологии. Теперь я вижу ее точку зрения. Так называемые «мягкие науки» — такие дисциплины, как социология, философия и литература — неотъемлемы для развития творчества и инноваций.
Основная проблема современных преподавателей гуманитарных наук, включая меня как учителя английского языка, заключается в борьбе за то, чтобы оторвать студентов от экранов, от их двухмерного понимания реальности и направить их к взаимодействию с осязаемым миром. Как педагог, моя роль — показать, что «ложки не существует» — предложить контент, который обогащает разум и способствует интеллектуальному расширению.
Чтобы достичь этого, педагоги должны предложить конкретные рекомендации, такие как хорошо структурированные задания, в сочетании с уникальными условиями, способствующими интеллектуальному росту. Эти факторы необходимы, чтобы отвести студентов от популярной культуры, которая часто подавляет любопытство и мешает личностному развитию.
Существует фундаментальный разрыв между интеллектуально обогащающим контентом, требующим сосредоточенного внимания, и поверхностным развлечением, служащим лишь отвлечением. Лично я привязан к социальным сетям, и, несмотря на мои усилия ограничить их использование, я обнаруживаю, что даже ограниченное воздействие истощает мое внимание. Я задумываюсь о полном отказе от них, хотя еще не определил, как лучше оградить себя от этих отвлечений. Возможно, решение состоит в принятии строгого режима, подобного тому, который продвигает Лекс Фридман, и я могу включить его элементы в свою жизнь.
Возвращаясь к роли педагога, как однажды заметил Эндрю Дельбанко, «человек жаждет пробуждения». Сила учителя заключается в вере в то, что трансформация возможна, и действительно, люди могут измениться. Роль учителя — зажечь или инициировать эту трансформацию.
Суть образования — это борьба и вызов. Хотя это может звучать мелодраматично, в этом есть важная истина. Такие образовательные теоретики, как Выготский и Пиаже, давно подчеркивали, что значимое обучение возникает в результате борьбы с вызовами. Концепция Выготского «Зона ближайшего развития» подчеркивает важность борьбы для достижения более высоких уровней понимания, а стадии когнитивного развития Пиаже показывают, что настоящий интеллектуальный рост часто включает в себя периоды дисбаланса и разрешения когнитивных конфликтов. Интеллектуальный труд — это, в сущности, противостояние — между автором и читателем, учителем и учеником, известным и неизвестным, развлечением и интеллектом. Образование, таким образом, — это форма боевого искусства, строгий додзё интеллектуального и личностного роста. Как и боевые искусства, оно должно быть требовательным, часто болезненным и иногда оставляющим синяки. Но те, кто выдерживает все это, получают способность находить радость в образовании.
Эта трансформация — то, что я испытал на собственных проектах: конспектирование, преподавание, создание курсов. Мой успех не был результатом врожденного превосходства, а был следствием открытия эффективных инструментов, которые предоставило образование, особенно самообразование.
Борьба с автором, учителем и даже с самим собой перестала быть угнетающей, когда сам процесс стал приносить удовлетворение. В самообразовании чаще проигрываешь, чем выигрываешь, но цель не всегда состоит в победе; она в том, чтобы наслаждаться процессом. Это занятие можно метафорически сравнить с интимностью — наслаждаться опытом, наблюдать, размышлять и развиваться.
Способность наблюдать и размышлять зависит от готовности задавать и отвечать на трудные вопросы. Задача учителя — направлять студентов на то, как осмысленно взаимодействовать — с автором, учителем, новыми знаниями или с самим собой, а не просто оценивать или оставаться пассивными наблюдателями.
BIO
theBrain mapping
ID: 202410311410 Source:: Friend:: Child:: Next::
Keywords:
Related:
Reference: