Наводящий вопрос
Идею наводящего вопроса я подглядел в книге Уорда Фарнсворта “Метод Сократа”, это один из инструментов Сократического диалога, который в “правильной” терминологии называется эленхос[^16], в переводе на русский это слово означает “опровержение” или “испытание”. В чистом виде встретить эленхос в диалогах Платона можно, но вот распознать его в обмене репликами между героями человеку неопытному достаточно сложно.
Большая часть исследователей творчества Платона сходится в том, что представленный им Сократ использовал эленхос каждый раз, когда считал необходимым. Эленхос значительно более сложное явление, чем то, как я его представлю на страницах этой книги, поэтому предлагаю любому желающему исследовать его самостоятельно[^17]. Я же ограничусь базовыми действиями, которые подталкивали партнера Сократа к размышлениям относительно его убеждений.
Действие первое: кто-то делает утверждение. Например, что художественная проза предназначена для развлечения. Следующим действием Сократ предлагает партнеру согласиться с каким-то другим утверждением, это делается постепенно, небольшими “вбросами”. А в заключении этой трехходовой комбинации Сократ демонстрирует несостоятельность изначального утверждения, так как новое утверждение противоречит первому.
Диалог писателя и требовательного читателя
Message
Читатель: Приветствую, писатель. Я помню, что вы недавно сказали, что художественная проза предназначена исключительно для развлечения. Верно?
Писатель: Да, читатель, это мое убеждение.
Читатель: То есть каждый раз, когда в ваших руках оказывается томик Достоевского или стихи Пушкина, можно сказать, что вы себя развлекаете. Верно?
Писатель: Конечно.
Читатель: Понимаю. Я заметил, что у вас в руках книга, но не рассмотрел название. Могу ли узнать, какая именно?
Писатель: Конечно. Это “Игра в бисер” Германа Гессе.
Читатель: Ах, отличный выбор. Но не простой, длинные, витиеватые предложения, речь, которая чужда современникам. Верно описал?
Писатель: Вполне, я бы еще добавил небольшое количество диалогов, мало, как говорит молодежь, экшена, и обилие пространных мыслеописаний.
Читатель: Но вы все же находите “Игру” развлекательной художественной прозой?
Писатель: Скорее да.
Читатель: Даже несмотря на то, что для чтения вы прикладываете усилия. Вы же прикладываете усилия?
Писатель: Да, произведение Гессе читается значительно сложнее, чем, например, Брендон Сандерсон.
Читатель: А разве развлечение не должно быть легким?
Писатель: Не всегда.
Читатель: Могу ли я высказать предположение, что “Игра в бисер” вас больше развлекает, чем утруждает? Верно?
Писатель: Да.
Читатель: Ох, прекрасно. Скажите, дорогой друг, что именно вас развлекает в этой книге?
Писатель: В двух словах не описать.
Читатель: А вы попробуйте. Одним предложением, не больше десяти слов.
Писатель: Интригующий сюжет, динамичное развитие персонажей, красивый язык Гессе. Уложился, кажется, в восемь слов.
Читатель: Действительно, восемь… прекрасно. Гессе написал отличную книгу, но в чем он, как мне кажется, действительно преуспел, так это в описании самой игры в бисер, с ее сложными правилами и интеллектуальными вызовами. Согласитесь?
Писатель: Да, игра в бисер – это центральный элемент книги. Она служит символом интеллектуальных поисков, синтеза знаний и траектории развития персонажей.
Читатель: Считаете ли вы, дорогой писатель, что символизм игры в контексте обучения добавляет развлекательности чтению?
Писатель: Определенно. Сложность и интеллектуальные аспекты игры делают её завораживающей. Меня, если честно, не покидает ощущение, что это игра го, а бисер – черные и белые камни.
Читатель: И пока вас развлекает сложность языка и то как из букв и слов Гессе сплетает игру в бисер, размышляете ли вы о темах, которые он поднимает через игру?
Писатель: Конечно, без этого никакого развлечения и удовольствия от прочтения не было бы.
Читатель: Прекрасно. А какие темы Гессе раскрывает через призму игры?
Писатель: Я бы выделил три: стремление человека к знаниям, роль наставника в жизни каждого и переплетение дисциплин, то есть ничто не существует в вакууме.
Читатель: Согласен, Гессе заставляет задуматься читателя о том, как тонко переплетены эти три аспекта в книге. Они же добавляют глубину истории и оставляют читателя в некоторой задумчивости после того, как тот перевернет последнюю страницу. Вы с этой же целью ее читаете?
Писатель: Я читаю “Игру в бисер” один раз в пару лет, чтобы напомнить себе путь, который избрал Йозеф Кнехт, и сравнить его со своим.
Читатель: Позвольте поинтересоваться, что за путь?
Писатель: Его путешествие сквозь года, рост от ученика до мастера, взаимодействие с наставниками, и самое главное, хочу напомнить себе то, насколько ограничена академическая жизнь.
Читатель: На какие размышления наталкивает вас Гессе, когда вы следите за путем Кнехта?
Писатель: Я думаю о природе образования и роли, которую оно играет в росте компетенций человека.
Читатель: То есть чтение и перечитывание “Игры в бисер” помогает вам заглянуть глубже или, по крайней мере, посмотреть по-другому на что-то. Что именно?
Писатель: Я бы сказал, каждое прочтение в новом свете раскрывает проблему ученика и учителя.
Читатель: То есть вы через призму развлекательной истории пересматриваете свою роль в мире. Вы же ещё и учитель, насколько мне известно. Верно?
Писатель: Да, это правда, я учитель. Да, пересматриваю.
Читатель: Следовательно, можно утверждать, что чтение “Игры в бисер” помогает вам как профессионалу становиться лучше?
Писатель: Да, так можно сказать.
Читатель: А если как профессионал вы становитесь лучше, не означает ли это, что вы чему-то научились?
Писатель: Я полагаю, это справедливое утверждение.
Читатель: Похоже, дорогой друг, перед нами некоторое противоречие. Ведь если вы используете “Игру в бисер” и для развлечения, и для того, чтобы посмотреть с нового ракурса на свою роль как учителя, мы не можем утверждать, что художественная проза предназначена исключительно для развлечения.
Писатель: Нет, не можем.
Читатель: Прекрасно. Просто замечательно. Таким образом, обсуждая “Игру в бисер”, мы обнаружили, что хотя художественная проза действительно развлекает, она также учит размышлять и рефлексировать. Следовательно, первоначальное утверждение, что художественная проза предназначена для развлечения, как минимум неполное. Согласитесь ли вы?
Писатель: Да, я согласен с этим выводом.
В диалоге выше читатель оставляет позицию имеющего собственное мнение человека. Вместо этого примеряет на себя роль, то что я называю “открытой книги”, состояния, когда любая информация несет ценность, даже если нет представления какая это ценность в моменте. Когда требовательный читатель выделяет в тексте и организовывает удобным ему способом какой-нибудь фрагмент, он делает это для того, чтобы “обстучать” об него собственные убеждения. Попытаться расшатать мнение автора или свое собственное, каким бы авторитетными читатель и писатель ни были. Умелое манипулирование вопросами позволяет “выковать” новый взгляд на “понятный” вопрос, а при умелом использовании подготовить инструментарий, который в грамотных руках можно использовать для преодоления статуса кво.
Сократ, по крайней мере тот образ, который нам знаком из диалогов Платона, ни на кого не нападает с вопросами, наоборот он помогает лучше разобраться в том о чем идет диалог. Может показаться, что читатель, когда спрашивал писателя, пытался научить его чему-то, на самом же деле своими глупыми вопросами читатель пытался сам понять, действительно ли чтение художественной прозы исключительно развлекательное мероприятие или в научной фантастике, фэнтези и исторических романах имеется второй и третий слои и что требуется ему, как читателю, чтобы до них дотянуться. Порой обилие глупых вопросов может вызвать раздражение у противоположной стороны, достаточно частое явление в диалогах Платона. Тем не менее, я настоятельно рекомендую не прекращать спрашивать, даже если “все и так понятно”.
Лучше спросить и честно подумать, чем не спросить и остаться в иллюзии понимания.
Следующая заметка