Диалог с автором
Изначально я планировал этот раздел как спор с автором, но с каждой новой заметкой, которую создавал в размышлениях над тем, как представить идею читателям, мне всё меньше хотелось спорить с автором, а больше – оказаться в позиции диалога с ним. Даже сейчас, печатая эти строки, мне не очень понятно, смогу ли я научить читателя разговаривать с человеком, написавшим книгу. Одно мне ясно абсолютно точно: только требовательный читатель, достигший определенной зрелости и обладающий пониманием темы, о которой пишет автор, способен на это.
Диалог с автором требует от читателя продолжительной и вдумчивой работы над идеями. Это следующий этап после анализа, который включает в себя работу с идеями, которые по какой-то причине непонятны, требуют адаптации к ситуационной модели читателя или вызывают у него несогласие. Непонимание, которое иногда возникает между автором и читателем, не стоит превращать в спор. Полезнее спросить у автора, почему он считает так, как считает. Подобная коммуникация будет ценной для обеих сторон процесса, в котором читатель вместе с автором может попытаться найти подтверждение или опровержение мыслей, выраженных в тексте.
Не спор, а диалог является взвешенной и адекватной позицией в отношении информации, которая доходит до нас через страницы книг и статей, при оценке выводов, написанных в научных публикациях, и относительно мнений, высказанных кем-то авторитетным в подкастах и видеороликах. Диалог – это средство не только прояснения сложной информации, но и инструмент глубокого понимания. Платон не просто так представил Сократа читателям в виде партнера по диалогу. По мнению древних философов, именно диалог является средством взаимообучения, а фундаментом для диалога выступает умение задавать вопросы и направлять собеседника вглубь обсуждаемой темы.
Спросить или заявить
Вся эта книга, от самой первой истории, в которой я рассказывал, как родители учили меня читать, до идеи диалога с автором, является попыткой сообщить читателю одну простую мысль, а точнее заявить: “нечитаем” мы значительно больше, чем читаем, а к тому, что решили прочесть, необходимо подходить с умом. Я прекрасно отдаю себе отчет, что заявление подобное этому, выраженному в форме книги, не является знанием или какой-то истиной. Можно размышлять над “нечтением”, описывать методики, предъявлять читателю практики, составлять серии упражнений, но заявлять, что я знаю точно, как надо, или что “нечтение” должно исполняться именно так как представлено на страницах этой книги, будет как минимум самонадеянно, а как максимум глупо.
Всякое явление изменяется, любая методика трансформируется под воздействием времени, технологических и социальных сдвигов. Именно потому что всё изменяется, идея отдельного автора, пишущего о “нечтении”, превращается в его мнение, местами подкрепленное ссылками на публикации в авторитетных журналах, исследования со статистически значимыми выводами и другими обоснованиями его позиции. Всё написанное при условии постоянных изменений превращается не только в частное мнение и ситуационную модель автора, но и становится его реакцией на что-то. Это способ выразить надежду, что, прочитав его книгу, читатель станет чуть более требовательным, а писатель меньше будет волноваться от того, что написанное им – глупость и бред.
[Вспомни, около какого абзаца в самом начале я просил тебя, требовательный читатель, сделать пометку. Вернись к ней и попробуй “переинтерпретировать”, информацию, которая написана в там]
Требовательный читатель, так же как и писатель, не находится в вакууме, а находится под влиянием других писателей, собственного мнения и мнения окружающих. Требовательный читатель не меньше писателя волнуется и надеется научиться чему-то новому. И тому и другому критически важно развить умение размышлять над прочитанным и написанным не только в категории возникающих чувств и собственного мнения, а еще в логических категориях: причина, следствие и обоснование. Размышляя над причинами, стоящими за определенными явлениями, событиями и заявлениями, читатель и писатель обретают возможность лучше понять последствия своих утверждений и действий.
Предположим, писатель утверждает, что:
- Каждая книга имеет место и играет определенную роль в жизни читателя.
- Цель чтения нехудожественной книги – это образование и поиск решения проблем.
- Художественная проза предназначена для развлечения.
- Труды по философии решают вопросы образования и развития мышления.
Стоит ли требовательному читателю принять на веру утверждения автора? А может, тезисы, которые показались требовательному читателю достаточно любопытными, чтобы их выделить, достойны более вдумчивого чтения и анализа, который поможет понять глубину, смысл и то какое отношение эти мысли имеют к нему?
Работая с текстом, требовательный читатель прочтет, выделит идеи, соберет их в одном месте и спросит сначала себя, а затем автора: что значит [подставить один из пунктов выше]? Если не сможет найти ответа у себя, перенаправит автору: что ты, [имя автора], имеешь в виду, когда пишешь [подставить один из пунктов выше]?
Или вот еще более интересный подход к диалогу: стабилен ли эффект, о котором пишет автор? При каких ситуациях эффект становится иным? Например, при каких условиях чтение нехудожественной прозы из образовательного чтения превращается в развлекательное? Существуют ли ситуации, когда художественная проза учит и помогает находить решение проблем? Размышления над устойчивостью эффекта, описанного автором, вынуждают читателя взглянуть за рамки ситуационной модели, им предложенной.
В школе и университете я использую простой тест, чтобы проверить готовность детей взглянуть за пределы написанного текста. Обычно я пишу на доске предложение на английском языке, идентичное тому, что я написал ниже, и прошу высказать собственное мнение относительно прочитанного.
В этом придложении три ашибки.
Нашли все три?
Наводящий вопрос
Идею наводящего вопроса я подглядел в книге Уорда Фарнсворта “Метод Сократа”, это один из инструментов Сократического диалога, который в “правильной” терминологии называется эленхос[^16], в переводе на русский это слово означает “опровержение” или “испытание”. В чистом виде встретить эленхос в диалогах Платона можно, но вот распознать его в обмене репликами между героями человеку неопытному достаточно сложно.
Большая часть исследователей творчества Платона сходится в том, что представленный им Сократ использовал эленхос каждый раз, когда считал необходимым. Эленхос значительно более сложное явление, чем то, как я его представлю на страницах этой книги, поэтому предлагаю любому желающему исследовать его самостоятельно[^17]. Я же ограничусь базовыми действиями, которые подталкивали партнера Сократа к размышлениям относительно его убеждений.
Действие первое: кто-то делает утверждение. Например, что художественная проза предназначена для развлечения. Следующим действием Сократ предлагает партнеру согласиться с каким-то другим утверждением, это делается постепенно, небольшими “вбросами”. А в заключении этой трехходовой комбинации Сократ демонстрирует несостоятельность изначального утверждения, так как новое утверждение противоречит первому.
Диалог писателя и требовательного читателя
Message
Читатель: Приветствую, писатель. Я помню, что вы недавно сказали, что художественная проза предназначена исключительно для развлечения. Верно?
Писатель: Да, читатель, это мое убеждение.
Читатель: То есть каждый раз, когда в ваших руках оказывается томик Достоевского или стихи Пушкина, можно сказать, что вы себя развлекаете. Верно?
Писатель: Конечно.
Читатель: Понимаю. Я заметил, что у вас в руках книга, но не рассмотрел название. Могу ли узнать, какая именно?
Писатель: Конечно. Это “Игра в бисер” Германа Гессе.
Читатель: Ах, отличный выбор. Но не простой, длинные, витиеватые предложения, речь, которая чужда современникам. Верно описал?
Писатель: Вполне, я бы еще добавил небольшое количество диалогов, мало, как говорит молодежь, экшена, и обилие пространных мыслеописаний.
Читатель: Но вы все же находите “Игру” развлекательной художественной прозой?
Писатель: Скорее да.
Читатель: Даже несмотря на то, что для чтения вы прикладываете усилия. Вы же прикладываете усилия?
Писатель: Да, произведение Гессе читается значительно сложнее, чем, например, Брендон Сандерсон.
Читатель: А разве развлечение не должно быть легким?
Писатель: Не всегда.
Читатель: Могу ли я высказать предположение, что “Игра в бисер” вас больше развлекает, чем утруждает? Верно?
Писатель: Да.
Читатель: Ох, прекрасно. Скажите, дорогой друг, что именно вас развлекает в этой книге?
Писатель: В двух словах не описать.
Читатель: А вы попробуйте. Одним предложением, не больше десяти слов.
Писатель: Интригующий сюжет, динамичное развитие персонажей, красивый язык Гессе. Уложился, кажется, в восемь слов.
Читатель: Действительно, восемь… прекрасно. Гессе написал отличную книгу, но в чем он, как мне кажется, действительно преуспел, так это в описании самой игры в бисер, с ее сложными правилами и интеллектуальными вызовами. Согласитесь?
Писатель: Да, игра в бисер – это центральный элемент книги. Она служит символом интеллектуальных поисков, синтеза знаний и траектории развития персонажей.
Читатель: Считаете ли вы, дорогой писатель, что символизм игры в контексте обучения добавляет развлекательности чтению?
Писатель: Определенно. Сложность и интеллектуальные аспекты игры делают её завораживающей. Меня, если честно, не покидает ощущение, что это игра го, а бисер – черные и белые камни.
Читатель: И пока вас развлекает сложность языка и то как из букв и слов Гессе сплетает игру в бисер, размышляете ли вы о темах, которые он поднимает через игру?
Писатель: Конечно, без этого никакого развлечения и удовольствия от прочтения не было бы.
Читатель: Прекрасно. А какие темы Гессе раскрывает через призму игры?
Писатель: Я бы выделил три: стремление человека к знаниям, роль наставника в жизни каждого и переплетение дисциплин, то есть ничто не существует в вакууме.
Читатель: Согласен, Гессе заставляет задуматься читателя о том, как тонко переплетены эти три аспекта в книге. Они же добавляют глубину истории и оставляют читателя в некоторой задумчивости после того, как тот перевернет последнюю страницу. Вы с этой же целью ее читаете?
Писатель: Я читаю “Игру в бисер” один раз в пару лет, чтобы напомнить себе путь, который избрал Йозеф Кнехт, и сравнить его со своим.
Читатель: Позвольте поинтересоваться, что за путь?
Писатель: Его путешествие сквозь года, рост от ученика до мастера, взаимодействие с наставниками, и самое главное, хочу напомнить себе то, насколько ограничена академическая жизнь.
Читатель: На какие размышления наталкивает вас Гессе, когда вы следите за путем Кнехта?
Писатель: Я думаю о природе образования и роли, которую оно играет в росте компетенций человека.
Читатель: То есть чтение и перечитывание “Игры в бисер” помогает вам заглянуть глубже или, по крайней мере, посмотреть по-другому на что-то. Что именно?
Писатель: Я бы сказал, каждое прочтение в новом свете раскрывает проблему ученика и учителя.
Читатель: То есть вы через призму развлекательной истории пересматриваете свою роль в мире. Вы же ещё и учитель, насколько мне известно. Верно?
Писатель: Да, это правда, я учитель. Да, пересматриваю.
Читатель: Следовательно, можно утверждать, что чтение “Игры в бисер” помогает вам как профессионалу становиться лучше?
Писатель: Да, так можно сказать.
Читатель: А если как профессионал вы становитесь лучше, не означает ли это, что вы чему-то научились?
Писатель: Я полагаю, это справедливое утверждение.
Читатель: Похоже, дорогой друг, перед нами некоторое противоречие. Ведь если вы используете “Игру в бисер” и для развлечения, и для того, чтобы посмотреть с нового ракурса на свою роль как учителя, мы не можем утверждать, что художественная проза предназначена исключительно для развлечения.
Писатель: Нет, не можем.
Читатель: Прекрасно. Просто замечательно. Таким образом, обсуждая “Игру в бисер”, мы обнаружили, что хотя художественная проза действительно развлекает, она также учит размышлять и рефлексировать. Следовательно, первоначальное утверждение, что художественная проза предназначена для развлечения, как минимум неполное. Согласитесь ли вы?
Писатель: Да, я согласен с этим выводом.
В диалоге выше читатель оставляет позицию имеющего собственное мнение человека. Вместо этого примеряет на себя роль, то что я называю “открытой книги” – состояния, когда любая информация несет ценность, даже если нет представления какая это ценность в моменте. Когда требовательный читатель выделяет в тексте и организовывает удобным ему способом какой-нибудь фрагмент, он делает это для того, чтобы “обстучать” об него собственные убеждения. Попытаться расшатать мнение автора или свое собственное, каким бы авторитетными читатель и писатель ни были. Умелое манипулирование вопросами позволяет “выковать” новый взгляд на “понятный” вопрос, а при умелом использовании подготовить инструментарий, который в грамотных руках можно использовать для преодоления статуса кво.
Сократ, по крайней мере тот образ, который нам знаком из диалогов Платона, ни на кого не нападает с вопросами, наоборот он помогает лучше разобраться в том о чем идет диалог. Может показаться, что читатель, когда спрашивал писателя, пытался научить его чему-то, на самом же деле своими глупыми вопросами читатель пытался сам понять, действительно ли чтение художественной прозы исключительно развлекательное мероприятие или в научной фантастике, фэнтези и исторических романах имеется второй и третий слои и что требуется ему, как читателю, чтобы до них дотянуться. Порой обилие глупых вопросов может вызвать раздражение у противоположной стороны, достаточно частое явление в диалогах Платона. Тем не менее, я настоятельно рекомендую не прекращать спрашивать, даже если “все и так понятно”.
Лучше спросить и честно подумать, чем не спросить и остаться в иллюзии понимания.
Глупый вопрос
Quote
“Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота!” – Корней Чуковский
Читатель, сделай над собой усилие и вернись на пару минут к диалогу, который состоялся несколькими абзацами выше. Как ты думаешь, тяжелее задавать вопросы или отвечать? Почему?
Что труднее? Спрашивать или отвечать?
… … .
Задать правильный вопрос – это уже половина дела. Направлять и задавать тон дискуссии вопросами – крайне сложная задача. Для этого требуется необычная острота ума, скорость и определенная гибкость мышления[^18]. Именно потому, что думать нужно быстро, хороший вопрос прячется от того, кто его ищет. Чтобы найти что-то достойное, вопрос, который поможет обеим сторонам диалога лучше понять исследуемую тему, начинать стоит с простых, можно сказать глупых вопросов, например: “Как устроен язык у дятла?”, “Почему воздух прозрачный, а небо голубое?”, “Что ты читаешь?”, “Тебе это нравится?” “Почему?” А когда контакт между сторонами диалога установился, продвигаться к более сложным, к вопросам, которые откалывают кусочки закоренелых убеждений, например: “Почему тебе, писатель, было важно выделить в качестве отдельного тезиса то, что художественная проза служит развлечению?”
В диалоге выше, читателю было комфортно задавать вопросы не только потому, что он точно знал пределы своего знания, то есть осознавал, чего не знает, но еще и потому, что позволил себе усомниться в том, что он думает, что знает, например в том, что художественная проза не только развлекает, но и образовывает. Задача, которую поставил себе читатель, вступив в диалог с писателем, не переубедить, а найти вместе с ним подтверждение тому, что художественная проза является исключительно развлекательным чтивом. Взаимодействие читателя и писателя не носит враждебный характер, это обмен мыслями, которые служат только одной цели – попытаться расшатать убеждение писателя, что чтение художественной прозы есть развлечение, и убеждение читателя, что художественная проза образовывает.
Читатель на протяжении диалога задает маленькие, глупые вопросы и небольшими, уместными корректировками в формулировках бережно направляет писателя в сторону возможного противоречия. Он готовит почву для создания парадокса, ситуации, при которой убеждения более не соотносятся с действиями или результатами действий.
Умение работать с информацией через вопросы, а не заявления, требует от читателя чувствовать тон дискуссии и направление, в котором движется мысль его партнера. В случае с текстом – это автор текста. Маленькие, незначительные уточнения в определенный момент превращают глупые вопросы в провокационные, цель которых – пошатнуть убеждение, проверить, насколько крепка связь причины и следствия, и существует ли обоснование под тем, что заявляет автор. Работа с идеями, выраженными в тексте в подобном стиле, чем-то напоминает перетягивание каната.
Требовательный читатель методично задает уточняющие вопросы до тех пор, пока не столкнется с противоречием, которое продемонстрирует несостоятельность идей, высказанных автором. Он делает это не для того, чтобы “уличить”, а чтобы самому понять, как на самом деле то, что пишет или говорит автор, повлияет на его поведение и деятельность. Он размышляет и исследует вместе с автором явления, о которых последний высказался в форме книги, статьи, научной публикации, видео или подкаста.
Размышление
Провести грань между размышлением и исследованием достаточно сложно, одно гармонично перетекает в другое и возвращается. Но мне все-таки, кажется, что в размышлениях над идеей или утверждением стороны диалога не выходят за рамки того, что известно или предполагается. Тем не менее даже оставаясь в рамках того, что известно, они подбирают максимально широкие вопросы, которые не подразумевают однозначного ответа.
Исследователь и педагог Роберт Марзано, считает, что вопросы у которых отсутствует простой и единственный ответ лучше всего стимулируют мыслительную деятельность[^14]. Они помогают задающему создать своего рода пространство для размышлений, формируют среду в которой стороны диалога могут развить мысль. Вопрос, на который нельзя ответить однозначно “да” или “нет”, это “хорошо”, а это “плохо”, позволяют отвечающему объяснить свой опыт и понимание материала, который он сформировал работая с текстом и интерпретируя идеи.
Обычно у этих вопросов относительно простая формулировка, например “почему автор думает что [художественная проза существует, исключительно, для развлечения] является правдой?” Подобное отношение к идеям, предоставляет возможность читателю понять что имеет в виду автор глубже. Иным подходом к размышлению над идеей может стать попытка объяснить себе то, как автор пришел к выводу. Сделать это можно представив себе ситуацию, в которой идея автора применяется на практике.
Я не устану повторять, что требовательный читатель отличается от хорошего тем что его цель не увеличение словарного запаса, а изменение собственного поведения, желание научиться действовать с учетом нового знания. Простые вопросы, которые не имеют однозначного ответа, приводят к тому, что рано или поздно читатель может столкнуться с конфликтом. То есть состоянием при котором идея окажется несостоятельной, что в свою очередь приведет к необходимости выйти за рамки того, что известно. У читателя, закономерно, возникнет необходимость провести дополнительное исследование и экспериментирование.
Исследование
Маленькие, глупые, несущественные вопросы – прекрасный способ запустить мыслительную деятельность, тем не менее, не стоит ими ограничиваться. Глупый вопрос – лишь начало, исходный толчок, задающий направление более глубокому исследованию. К сожалению, не каждый, кто работает с информацией, имеет развитый на достаточном уровне навык умело задавать вопросы, которые помогают критически исследовать изучаемый феномен, утверждение, мысль или идею.
Тем не менее, навык задавать вопросы, как и любой другой, тренируется. Моя рекомендация: начинать с малого, например, с вопроса “почему автор думает так?” и постепенно переходить к уточняющим вопросам, например, таким, как “Какие доказательства автор предъявил в поддержку тезиса, что чтение художественной прозы является исключительно развлечением?” После того как читателю удалось найти ответы на простые и глупые вопросы в тексте, следует продолжить исследование серией уточнений: “правда ли то, что заявляет автор?”, “при каких обстоятельствах это перестает быть правдой?”, “что об этом говорят другие?”, “как то, что пишет автор, изменялось со временем?”
В 1995 году Элисон Кинг составила достаточно универсальный список вопросов, который читатель может использовать для изучения идеи и проектирования ситуаций, при которых её можно реализовать[^15]. Я взял на себя смелость разделить их на три категории: аналитическая акробатика, возведение мостов и лаборатория жизненных ситуаций.
Аналитическая акробатика (анализ и критическая оценка информации)
- Какой вывод можно сделать из [утверждения автора]?
- Какие сильные и слабые стороны [утверждения автора]?
- Объясни, почему [утверждение автора] верно или неверно?
- Какой смысл в [утверждении автора]?
- Почему [утверждение автора] важно?
- В чем разница между [примером автора] и [примером читателя]?
- Согласен ли ты с [утверждением автора]? Почему?
Возведение мостов (активация предыдущих знаний)
- Что мы уже знаем об [утверждении автора]?
- Как это [утверждение автора] влияет на [ситуацию читателя]?
- Как это [утверждение автора] увязывается с тем, что мы уже знаем?
- Объясни, как возможно [утверждение автора].
- В чем [пример автора] и [пример читателя] схожи? А чем они отличаются?
- Что ты думаешь о причинах возникновения [утверждения автора]? Почему?
Лаборатория жизненных ситуаций (применение, сравнение, оценка)
- Что может быть другим примером [примера автора]?
- Как [идею, использованую автором] может применить читатель [ситуацией читателя]?
- Что случится, если [читатель использует идею нестандартным образом]?
- Что еще есть похожего на [пример использования идеи автором]?
- Как это [идея автора] находит применение в повседневной жизни?
- Какой есть контраргумент к [утверждению автора]?
- Что может быть лучше, чем [утверждение автора], и почему?
- Какие могут быть возможные решения у проблемы [проблема, представленная автором]?
- Сравни [пример автора] и [пример читателя] в отношении к [нестандартной ситуации].
Ответив на несколько вопросов из этой подборки, читатель может оценить уровень своего понимания того, о чём пишет автор. Если что-то остаётся неясным, то в распоряжении читателя имеется текст для повторного ознакомления.
На мой взгляд, вопросы и ответы являются отправной точкой в диалоге автора и читателя. Они помогают последнему связать вновь изученное с тем, что он уже знает. Спросив автора, читатель запускает творческий мыслительный процесс, направляет своё внимание на пробелы в знании, которые у него есть, и исследует причины непонимания написанных кем-то мыслей. При поиске ответов в тексте, написанном автором, и самостоятельно размышляя над прочитанным, читатель вынужден производить переоценку собственных убеждений относительно того, что он думает, что знает.
Я рекомендую относиться к вопросам как к ящику с молотками, из которого предстоит собрать собственный набор “деструктивных” мыслительных инструментов. Читателю стоит помнить, что разрушающая сила мыслительных инструментов должна направляться не в сторону автора и создания межличностного конфликта, а в направлении собственных убеждений. Если они выдерживают удары молотков, поздравьте себя с тем, что убеждения как минимум крепкие, а если от ударов они становятся крепче, то радуйтесь тому, что они заколяются.