2000 words. Commonplacing is a work that precedes the production
Прежде чем рассказать о том, что у меня на уме, хочется поведать историю о стажере.
Давным-давно, в далеких Штатах, жил-был юнец, желавший управлять пароходом на могучей реке Миссисипи. Но река коварная, и чтобы умело проходить узкие и неглубокие места, требуется опыт, интуитивное знание фарватера и, что уж греха таить, крепкие нервы. Именно таким юнцом и был Самуэл Клеменс.
Одной волнительной ночью главный штурман парохода, Хорс Биксби, проверял знания юного Клеменса. Ему было интересно, понимает ли Самуэл маршрут и знает ли все возможные остановки парохода за Новым Орлеаном. Оказалось, что нет. Когда экзамен закончился, Биксби по-отечески рекомендовал ему носить везде с собой ежедневник, в котором он будет делать записи каждый раз, когда чему-то научится. “Единственный способ преуспеть,” наставлял Биксби Клеменса, “это знать Миссисипи как свои пять пальцев.” Клеменс последовал совету мудрого штурмана, завел маленькую книжечку, в которую записывал города, бары, острова, порты и прочие аспекты Миссисипи, которые помогли бы ему встать у штурвала парохода.
Как же прекрасно, что он решил бросить эту профессию, и вместо хорошего штурмана парохода, мир получил великого писателя, издававшегося под псевдонимом Марк Твен.
Марк Твен последовал совету бывалого штурмана и незаметно для себя воплотил в жизнь совет другого великого человека и своего современника, Дарвина:
Не доверяй памяти, она слаба и предаст что-то интересное, когда появится что-то более интересное.
Подготовка к выполнению работы
Впервые со словом “коммонплейсинг” (commonplacing) я встретился у Тьяго Форте, в книге “Второй мозг”. То, как описал это Тьяго, мне показалось слишком просто, или я был не особо внимательным, но мне подумалось, что дневник, он и в Африке дневник, ничего особенного. Однако прошло больше двух лет, я постепенно изучал этот феномен, полистал работы великих людей и понял, что это такое. В своем повествовании я буду использовать не сложное commonplace book, а многократно более простое “записные книжки”.
Записная книжка, на самом деле, является старым добрым коммонплейс-буком. Я вспоминаю маленькую, красную книжку с телефонными номерами, которая была у моего папы. Там, помимо номеров, еще были комментарии, рисунки, рецепты. Пишу сейчас и сожалею, что мы не сохранили ни одной. Делать записи в маленьких, карманных и не очень карманных книжках отнюдь не новинка, и Тьяго ничего принципиально нового не рассказал. Дарвин, Леонардо, Конан-Дойль, Набоков, Рокфеллер и многие другие делали записи в карманных блокнотиках. Вопрос: зачем?
Когда читаешь статьи в интернете про записные книжки, создается впечатление, что Джон Локк, Фрэнсис Бэкон, среди прочих, были какими-то информационными хомяками, складывающими все, что не попадя, в свои блокноты, однако это не так. В записных книжках Лока нет обрывочной информации; это не процесс коллекционирования, а медленная и методичная подготовительная работа. Необходимый для понимания шаг, который должен сделать любой исследователь и труженик интеллектуального труда. Именно из этих обрывков, казалось бы, несвязной информации рождается что-то доступное публике. И эта запись, которую вы читаете, не исключение.
Если говорить про меня, то я разделяю видимую часть работы, которую можно найти тут, в пространстве цифрового садика, и невидимую, которая не пригодна для того, чтобы ее читать и изучать, потому что это мои наблюдения и мысли в моменте. Им не хватает контекста, примеров, рефлексии и линейной структуры. Однако именно из них рождается то, что доступно обществу.
Расскажу другой пример подобной работы. Я могу немного ошибиться в деталях, но суть от этого не изменится. Дарвин во время путешествий по миру методично записывал все, что видел, добавлял друг к другу свои размышления, идеи. Однако он переживал, что во время плаваний может повредить записи или, того хуже, погибнуть, и записи исчезнут вместе с ним, поэтому, когда это было возможно, отправлял их почтой домой. А дома его родные, получая его записные книжки, читали с удовольствием и делились находками с друзьями, соседями и журналистами. Записи Дарвина оказались настолько революционными, что некоторые опубликовали в газетах, а местное сообщество натуралистов с нетерпением ребенка в канун нового года ждало новую посылку.
Когда Дарвин вернулся, его ждал шок. Он был уже известен. Все, что ему осталось сделать, – организовать записи более систематично. Так появились самые значимые труды Дарвина, но сначала он написал “Путешествие натуралиста вокруг света на корабле ‘Бигль’“. Написать ее не составило большого труда, ведь вся подготовительная работа была проделана на страницах записных книг.
В апреле прошлого года, когда я подписался с МИФ, то решил начать не с большой работы про “нечтение”, а с относительно маленькой, об Искусственном интеллекте, тем более что до этого уже была написана одна научная публикация и я готовил материал к следующей. В процессе той работы я собрал избыточное количество идей, и после публикации статьи осталось лишь организовать их в структуре, “подвигать заметочки” вокруг, и придать форму повествованию.
Повторюсь, записная книжка – это не процесс коллекционирования, а медленная и методичная подготовительная работа. Часто получается, что мы не знаем, к чему готовимся, и поэтому нам кажется, что это просто процесс сбора всего подряд.
Собирай все, что кажется любопытным
Широта материала в записных книжках может быть любой: это могут быть телефонные номера с комментариями об их владельцах, книга рецептов, которую заполняла еще бабушка, а могут быть и математические задачки. Но у меня есть особый взгляд на этот процесс, и звучит он так: человек, который ведет записные книжки, должен записать все, что кажется интересным и любопытным, даже если он не понимает, как ему это может пригодиться.
Я уточню про “даже если не понимает” и “должен записать все”. У меня есть убеждение, что мы не знаем, чего хотим. Тем не менее наше подсознание прекрасно понимает, и в момент, когда мы будем делать записи, оно нам подскажет. Желание сделать запись может появиться в любой момент и относительно чего угодно: прочитанного, увиденного или услышанного; относительно любого объекта – книги, картины, скульптуры; в отношении любого человека – учителя, изобретателя, стратега и писателя. Чем вариативнее записи, тем лучше. Мне кажется, что записная книжка может многое сказать о масштабе человека, кому она принадлежит.
Тот, кто читает много, вечный студент, использует записные книжки для наблюдений, экспериментирования, образования. Путешественник, чтобы запомнить опыт, который не способна передать фотография. Записи путешественника, студента, художника объединяет краткость и утилитарность; в них “читается” процесс роста личности.
Личный интерес и любопытство – достаточные основания, чтобы идеи из книг, цитаты авторов, мысли с видео и подкастов, и инструкции из статей в блогах перекочевали в записную книжку. Однако современные технологические средства, предоставляющие возможность моментального переноса через определенные комбинации кнопок, лишают ценности сам процесс ведения записи. Интерес и любопытство требуют капитализации путем размышлений, а это относительно просто сделать, перестав копировать через комбинации клавиш.
Запись в книжке обязана быть осознанной. И тут как нельзя кстати подойдет афоризм Фрэнсиса Бэкона из его эссе “Об обучении”:
Чтение делает человека образованным, общение – готовым к действию, а письмо – точным.
Образованный. Готовый. Точный.
“Чтение делает человека более образованным,” но не только. Этот процесс позволяет заглянуть туда, куда мы не можем попасть физически, или узнать что-то, в чем мы не являемся экспертом. Но что еще более значимо, позволяет распознать ценность в том, с чем мы можем быть не согласны. Иными словами, наполняет материалом. Однако это лишь первое необходимое действие.
Бывает так, что мы никак не можем “принять” прочитанное или изученное; вот тогда необходимо воспользоваться второй частью совета Бэкона, найти того, с кем можно пообщаться. Кто может снять “узость” взгляда, поможет выйти за рамку предвзятого убеждения. Одной информацией подготовлен не будешь. Общение с людьми поможет распознать потенциальную пользу и риски, подготовиться, заложить фундамент к потенциальным событиям или наметить план действий.
Письмо – самый сложный и часто непонятный для человека процесс. Мало того, что это творческая деятельность, ее еще можно считать отчасти научной, требующей определенной структуры и культуры. Знание и понимание правил грамматики и пунктуации (чего у меня нет) важны не меньше чем слова, которыми выражена идея, она крайне чувствительна к лексике. Неверное слово может изменить то, что писатель хочет сообщить. Отсюда и необходимость быть точным, которая, в свою очередь, с большей вероятностью может трансформировать идею в действие.
Запись – это точка в понимании идеи
Мало того, что запись позволяет более осознанно действовать, она еще позволяет понять лучше. Любая форма искусства, будь то литература, изобразительное искусство или скульптура, живет и развивается тогда, когда о нем сделали запись. Я редко понимаю, что передо мной в моменте; просто делаю запись, а потом возвращаюсь к ней, иногда не сразу. Я не очень тороплюсь в своих размышлениях – это медленный процесс. Трюк заключается в способности делать это изо дня в день и на внешнем носителе. Голова, как написал в самом начале, плохо подходит для хранения идей и размышлений.
Размышление – это тоже форма искусства, как и любое искусство, ценность появляется в бесконечных повторениях и переделках. Чтобы научиться чему-то, недостаточно наблюдать за чьим-то творением или потреблять контент бесконечным чтением; обучение требует записей. Одно это помогает понять идею лучше. Ручка и бумага – лучшие компаньоны мозга.
П.С. Да, система цифровых заметок – это тоже записная книжка, не более.
BIO
theBrain mapping
Source:: Friend:: Child:: Next::
Keywords:
Related:
Reference: